Мануфактура «Окна Дом» уже более 30 лет реставрирует и создает окна и двери для объектов культурного наследия. Компания выполняла заказы для Дома Пашкова, Большого театра, собора Василия Блаженного, Московского Кремля. Одним из последних знаковых проектов стало здание фабрики-кухни в Самаре, где будет расположен филиал Третьяковской галереи. Об особенностях работы с такими объектами и разнице между реставрацией и реконструкцией рассказывает Валентина Кузина, дизайнер, коллекционер, галеристка и совладелица мануфактуры «ОКНА ДОМ».
Валентина Кузина
Он же памятник!
У реконструкции и реставрации есть принципиальные отличия. И в нашей профессиональной деятельности два этих понятия часто путают.
Так, реставрация проводится с целью укрепления и восстановления поврежденных элементов и конструкций памятников истории, культуры и искусства. Реконструкция же преследует цель качественного изменения технико-экономических показателей здания и включает в себя проведение комплексных строительных и отделочных работ. Причем в ходе реконструкции здание может быть полностью или частично перестроено и реорганизовано с изменением габаритных размеров, полной или частичной заменой конструкций и коммуникаций. В Федеральном законе №73-ФЗ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» есть такие понятия, как реставрация, консервация, реституция. Понятие реконструкции отсутствует, но есть такое определение, как воссоздание.
Наши специалисты мануфактуры «ОКНА ДОМ» зачастую занимаются именно реставрацией, или воссозданием исторических деревянных элементов. Например, мы принимали участие в воссоздании окон в самых знаковых памятниках архитектуры России, таких как Дом Пашкова, Большой театр, Дом Игумнова, собор Василия Блаженного, здания Московского Кремля, Музей Отечественной войны 1812 года и многих других. Одним из последних проектов стало конструктивистское здание фабрики-кухни в Самаре, где в скором времени откроется филиал Третьяковской галереи. Это лишь небольшая часть работ за 30 лет деятельности.
Пыль на вес золота
Сложно представить, что в Доме Абрикосова (объект, над которым мы сейчас работаем), например, будут установлены пластиковые окна – они попросту убьют памятник, он потеряет свою значимость. Когда к нам попадает такой объект, то в первую очередь мы занимаемся его расчисткой, потом протезированием, шлифуем, восстанавливаем, красим. Когда шлифуешь деталь, то появляется пыль, и именно ее надо собрать и смешать с клеем для протезирования изделия. Все это мы стараемся делать по тем технологиям, которые использовались еще сто лет назад. И это на 100% ручной труд.
В Большом театре, например, мы занимались воссозданием классических окон. Изучили исторические чертежи, изготовили в соответствии с ними необходимые фрезы, воссоздали фурнитуру, аналогичную оригинальной, которую мы тоже изготавливаем сами, причем одни из немногих в России. Эти же принципы мы переносим на работу с частными проектами, дизайнерами и архитекторами.
Реставрация – это долгий и кропотливый процесс. Вот, например, витраж в Доме Абрикосова мы делали больше года, ювелирно восстанавливая стеклянную витражную часть. Так же, как и окна для него, похожие на пчелиные соты, в которых на металлическом профиле держатся небольшие стеклышки. В оригинале они были скреплены замазкой, и мы проделали долгий путь, изучая ее состав и буквально изобретая новый материал, который позволит служить этим окнам еще минимум 100 лет. Вообще, работа со старой древесиной – это почти сакральный процесс.
Отрасль под санкциями
Сегодня наша отрасль, как и многие другие в России, переживает непростые времена. Причем процесса воссоздания исторических элементов санкции коснулись в большей степени. Проблемы такие же, как и для всей отрасли деревообработки: импортные отделочные и специализированные материалы, которые не производились в России.
Есть большой дефицит лакокрасочных покрытий. В основном это были немецкие и австрийские краски. Но наши локальные производства уже потихоньку начали замещать их продукцию. Правда, не все так просто и быстро. Скажем, красивую ручку для окна или двери могут сделать, а сам механизм – нет, пока не научились. Это мы тоже, как и прежде, покупаем за рубежом.
Другой вопрос – что мы будем делать, когда санкции отменят? Где гарантия, что производства и товары, которые только научатся делать, будет кому сбывать при возврате зарубежных товаров в полном объеме? Практика пятилетнего планирования кажется весьма полезной в такой ситуации. Тогда у нас в страну практически ничего не ввозилось, но мы умели делать все сами. Чтобы поддержать локальные производства в перспективе, должно быть наложено ограничение на 5 лет на то, что изготавливается сегодня на локальном рынке.
Как в строительной, так и в деревообрабатывающей отрасли наблюдается довольно острый кадровый голод. Во времена Советского Союза особое внимание уделялось становлению профессиональных компетенций – трудовая пропаганда, гарантированное трудоустройство, социальные льготы. Сейчас, например, профессия реставратора и столяра не в почете у молодого поколения. Мы стараемся как-то изменить ситуацию и в свою очередь принимаем к себе студентов на практику. У нас можно встретить молодых стажеров, которые под музыку в наушниках занимаются творческим и любимым делом. Это их осознанный выбор. Нужно давать образование, стажировки, достойную зарплату, может быть, стимулировать молодые кадры какими-то профсоюзными преференциями.
